Пресса + перевод

[Pro-TokioHotel]

Gala 18/2013 (Германия) - HQ

Родственные души
Братья Каулитц спустя годы волнуют Германию, как в положительном, так и отрицательном смысле. В эксклюзивном интервью для GALA часто обсуждаемые поп-звезды делятся непривычно откровенными взглядами на свою жизнь.

«Мы не нуждаемся в терапевте!» Они говорят сами с собой, когда рядом нет второго, и они хотят свою жизнь прожить как можно дольше вместе. Непривычно для 23-летних парней. Журнал GALA встретился с самой ослепительной парой близнецов в Германии, членами жюри шоу «Германия ищет Суперзвезду», Биллом и Томом Каулитцами.

Билл и Том Каулитцы — идентичные близнецы. И все равно в это иногда трудно поверить. Вместо двух генетически идентичных людей вы видите перед собой двух молодых людей, которые настолько непохожи друг на друга, насколько это можно себе вообще представить. Это оптическая иллюзия, потому что как только оба открывают рот, вы говорите с одним и тем же человеком. Даже, если у каждого из них совершенно разное мнение.

В следующем месяце заканчивается ваша работа в качестве жюри шоу «Германия ищет Суперзвезду». И что тогда?
Том: Мы снова займемся исключительно только нашей музыкой. Есть две причины, почему мы в 2010 году переехали в Лос-Анджелес и взяли паузу. Первая причина в том, что для нас стало невозможно вести личную жизнь в Германии, а вторая — мы хотели в покое работать над нашим альбомом. Мы надеемся, мы закончим его уже в этом году. Песни уже выбраны, и сейчас идет последняя фаза работы над продакшеном.

Актриса Гвинет Пэлтроу говорит: «Люди всегда остаются в том возрасте, в каком они были, когда стали знаменитыми.» Это так?
Том: В этом что-то есть. Я часто думаю, что я не так уж и сильно изменился. У меня все еще то же самое чувство юмора, и я все также отпускаю тупые шуточки. Так что если посмотреть на то с этой точки зрения, то ты немного застреваешь в этом возрасте. С другой стороны, мы невероятно многому научились: начиная с руководства подчиненными и до функционирования музыкального шоу-бизнеса.

Многие звезды-подростки становятся избалованными и начинают играть на нервах, своим самоуправством терроризируя свое окружение — посмотрите, например, на Джастина Бибера. И кто только осмелится сказать им «нет»?
Билл: Я бы очень хотел, чтобы таких не было. Но на самом деле, нам всегда приходится идти против очень сильного встречного ветра. Большинство людей из нашего окружения знают нас уже семь-восемь лет. Они не перестают говорить нам неприукрашенную правду, несмотря на то, что сегодня нас знают намного больше людей, чем раньше. Я часто думаю, что наше окружение уже через чур критично, так как мы с Томом постоянно оказываемся в положении, когда нам приходится защищаться.

Робби Уильямса, как и вас, открыли для публики в 15 лет. Он говорит: «Слава усиливает твою чувствительность, углубляет твои слабости, и она открывает самые зловещие стороны твоего характера».
Билл: Это так. Карьера усиливает твои сильные стороны и углубляет твои слабости. Я всегда был крайним перфекционистом, но со временем это зашло уже так далеко, что я просто начинаю по-настоящему паниковать, когда что-то идет не так, как я это себе представлял. Эта паника часто настолько интенсивна, что я не могу больше спать по ночам. На самом деле на меня никому не надо давить. Я это уже сам делаю.
Том: Я настолько люблю детали, что я должен точно знать, как будет выглядеть завтрашний день. Если происходит что-то незапланированное, то для меня это самая настоящая катастрофа. Я бы хотел сказать: «Окей, пусть случится, что должно случиться. Давайте просто посмотрим, что приготовил для нас этот день». Но я так не могу. К тому же, иногда я сам себя спрашиваю, нормально ли это, что я целый день разговариваю сам с собой, когда рядом нет Билла. Этот постоянный разговор с собой полностью выматывает меня, так как я не знаю, сносит ли он меня в каком-то странном направлении или нет.

Что вы чувствовали, и как прошли годы в стороне от шумихи и славы поп-звезд?
Билл: Самое странное, что я не могу сказать, сложнее жить в лучах славы или без нее. После двух лет паузы сейчас я действительно снова чувствую порыв начать работать. Но когда я вижу первые фото, я думаю: «Вот д*рьмо, возможно, мне нужен еще один годик паузы». С одной стороны, я хочу, чтобы меня оставили в покое, с другой стороны, я естественно хочу наслаждаться успехом с группой. Но человеческая природа такова, что люди всегда хотят то, чего не имеют.

Жизнь на публике довела вас до того, что вы все еще продолжаете позировать, даже когда справляете малую нужду одни в туалете?
Том: Это именно так у Билла. Со мной такого нет.
Билл: Я по-другому не могу: как только я вижу фотоаппарат, я становлюсь параноиком и начинаю вести себя соответственно особому поведенческому образцу. Даже когда мы фотографируемся на семейных праздниках, я весь напрягаюсь, потому что я точно знаю, что эти фотографии когда-нибудь всплывут. Вспышка фотокамеры означает для меня: будь осторожен, ты на работе!

Кому бы вы заплатили больше за час его работы: автомеханику или психотерапевту?
Билл: Механику. Я уже частенько задумывался о том, что, возможно, мне бы не помешал хороший психотерапевт, но тем не менее я действительно не очень верю в психотерапевтов. Я не такой человек, который бегает по кругу и никак не поймет, в чем его проблема. Я очень хорошо знаю, что со мной не так. И я считаю, что если я сам не могу разрешить свои проблемы, то тогда никто другой это уже не сможет сделать.
Том: Многим людям помогает возможность поговорить и излить душу психотерапевту. Но нам это не нужно, так как мы, как идентичные близнецы, все равно говорим друг с другом целый день. Я — психотерапевт для Билла, а он — для меня. Поэтому я сразу же замечаю, когда его нет рядом. Тогда мне приходится делиться своими мыслями с самим собой.
Билл: Никто не может понять, что мы должны тут же делиться своими мыслями друг с другом. Все, что проносится в наших головах, мы должны тут же без всякой фильтрации выплескивать друг на друга. Обычные люди так не делают даже в присутствии своей мамы или лучших друзей.
Том: Когда мы общаемся друг с другом, это как выпускать газы — все тут же выливается наружу. Это шокирует людей, которые нас слышат. Но так как мы знаем друг о друге все, мы так близки. Это в какой-то степени сверхъестественно, что у нас одни и те же мысли. На самом деле, нам даже совсем и не нужно друг с другом разговаривать. Мы уже знаем друг о друге все, что только можно знать.

Раздражает ли это девушек и сводит ли их с ума то, что у них всегда возникает ощущение, что они для вас всего лишь номер 2?
Том: Во всяком случае, нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к нам, так как мы всегда и везде вдвоем. Скорее всего мы проведем всю нашу жизнь вместе и будем все более или менее делать тоже вместе. Партнеру всегда будет чрезвычайно трудно не завидовать такой близости.

Многие идентичные близнецы рассматривают свой симбиоз, как мучение, и закатывают душераздирающие сцены, потому что они не могут друг без друга, но и вместе они быть тоже не могут. Считали ли и вы, что ваши близкие отношения терроризируют вас?
Билл: Нет. У нас никогда не было подобных мыслей. Я даже не могу себе представить, что я буду долгое время без Тома.

Робби Уильямс живет в ЛА с 2002 года. Он говорит: «В ЛА практически невозможно влюбиться, так как тамошние женщины чертовски невротические. Их неврозы и истерики реально дают им сверхчеловеческие силы. Почти каждая из этих сумасбродок сильна в неврозах». Разделяете ли вы подобное мнение?
Том: В Ла есть такие типичные эго-фрики, которые в своем большинстве являются фальшивыми личностями. Но у меня складывается чувство, что подобный тип женщин становится международным. Если вам не повезло, то вы сможете найти таких в каждом городе.

Давайте представим: в кофейне в ЛА вы увидели женщину, которая вас заинтересовала. Как вы представитесь ей?
Билл: Это очень типично для ЛА, что люди тут же начинают рассказывать тебе невероятно много о самих себе. Предполагается, что каждый занимается чем-то особенным и живет замечательной жизнью. Мы с Томом привлекаем внимание тем, что мы практически ничего не рассказываем о себе. Но когда люди все же начинают расспрашивать нас, кем мы являемся по профессии и чем занимаемся, я тут же свожу весь разговор на нет. В ЛА недосказанность — признак неудачника и потерянного для общества человека. Поэтому люди сразу же вновь продолжают рассказывать истории из своей собственной жизни. И меня это вполне устраивает.
Том: Когда вы покупаете абонемент в фитнесс-центр в ЛА, вы должны заполнить формуляр и указать там свой род занятий. Мы посмотрели друг на друга и задались вопросом, что будет звучать более реалистично? Когда мы пишем в этой строке «студент», то люди быстро просекают, что это не может быть правдой, и начинают спрашивать: «Как вы, будучи студентами, можете разъезжать на такой клевой машине? Вы что, дети миллионера?»

И снова немного Робби Уильямса: он рассказывает, что в Германии существует два типа группис: «Одни хотят во время секса сфотографироваться, чтобы потом они могли показать фото своим подружкам в качестве доказательства. Другие во время секса спрашивают «Робби, твои чувства ко мне искренни?»» У вас был подобный опыт?
Том: Я могу подтвердить, что девушки-группис достаточно быстро хотят знать, действительно ли мои чувства настоящие и искренние. Но так бывает не только в Германии. Я считаю, что с группис все зависит от того, как вы ей все разъяснили и растолковали. Вы много чего обещаете женщинам, которых труднее всего уломать. И это как раз кандидатки, которые спросят вас, испытываете ли вы к ним искренние и настоящие чувства. Отвечая на подобные вопросы, я нечасто начинаю плутовать, потому что я считаю, что так поступать довольно жестоко. Я выбираю середину. Я никогда не говорю, что это будет всего лишь на одну ночь, но никогда не позволяю девушке почувствовать, что из этого будет какое-то продолжение.

Как вы реагируете, когда девушка во время секса хочет сделать фото, в качестве доказательства для своих подруг?
Том: Я бы в таком в жизни не стал участвовать. У нас было всегда так, что девушек заранее информировали о том, что они не могут делать никаких фотографий. Всем было все абсолютно ясно по этому поводу заранее. Девушки должны были отдавать свои сумочки и куртки нашим охранникам и заходить в комнату уже почти полуобнаженными.

Как бы вы отреагировали, если завтра вам девушка скажет, что она беременна от вас?
Том: Такое не может произойти. У меня уже довольно долгое время есть постоянная девушка, поэтому, что касается женщин, я уже больше не нахожусь в поиске.
Билл: Кое-что уже все-таки изменилось. В начале нашей карьеры мы должны были раздавать очень много автографов. Сегодня люди больше этого не хотят. Когда меня спрашивают, могут ли они сфотографироваться со мной, а я выгляжу как полный кусок д*рьма, то я говорю им: “Не злитесь, но, пожалуйста, сегодня никаких фото. Но я могу расписаться для вас.” Тогда они отвечают “Нет, спасибо.” Сегодня звезды-новички могут забыть о карточках с автографами, автографы полностью вышли из моды.
Том: Когда начинаешь фотографироваться с людьми, они так волнуются, что они не могут включить свои фотоаппараты, и их бросает в дрожь. Когда я подобное вижу, я тоже начинаю сильно нервничать.
Билл: Мы оба чрезвычайно плохо справляемся с подобными ситуациями, так как мы совсем не умеем говорить всякие глупости или вести светские беседы. Я просто восхищаюсь, когда встречаются незнакомые люди и просто раскованно перебрасываются парочкой комментариев, поддерживая разговор. Когда я встречаю незнакомых мне людей, то чувствую себя некомфортно в подобной ситуации. Я не знаю, что я должен сказать, и, в большинстве случаев, другой человек тоже. И тогда наступает мертвая тишина. По-английски я могу вести такие ничего незначащие беседы намного лучше, так как там есть много пустых фраз. В немецком языке абсолютно все насыщенно каким-то особым значением.

Когда вы в последний раз говорили человеку: “Я тебя люблю”?
Билл: В школе я говорил это предложение своим подругам, даже не задумываясь, – но я никогда не имел это в виду. Пару раз случалось, что я сильно втюривался, но это никогда не было серьезно. Пока я еще так никого и не нашел, кому бы я мог сказать: “Да, я люблю тебя, и я имею это в виду от всего сердца.” С членами семьи все, конечно, обстоит совсем по-другому.
Том: Он мне каждый день говорит, что он любит меня больше всего на свете.

Многие артисты любят самих себя. Тебе действительно чего-то не хватает, Билл?
Билл: Мне действительно не хватает возможности кого-то любить – но что по сути значит не хватает? Это, конечно, не выражается тем, что я каждый день нахожусь в поиске и, сокрушаясь, думаю: О, бедный я, несчастный! Я все еще пока не нашел свою большую любовь. Дело в том, что люди просто так созданы, что они должны быть с кем-то вместе. Я считаю, что нет таких, которые реально могут сказать, что им лучше быть одним. Я принимаю это за ложь.
Том: Некоторые люди очень тебе сочувствуют и говорят: “Он одинок уже так долго. Насколько депрессивно он должен себя чувствовать.” Они забывают, что, слава Богу, не живешь такой печальной жизнью, что ты не живешь один-одинешенек в доме и не работаешь в одиночку.
Билл: Точно. Те отношения, которые всегда будут первыми и самыми главными, это те, которые имеются у нас с Томом. Все остальное, так сказать, находится на втором месте.

Говорят, что у Гёте первый секс был в 39 лет.
Билл: Ух ты! Тогда я чувствую себя даже лучше.

Вехи их карьеры:
в 2005 году Георг, Густав, Билл и Том взлетели на первые строчки немецких чартов с песней «Durch den Monsun». Tokio Hotel охватила повсеместная истерика — сначала Европа, потом США и Азия. После продолжительной паузы, которую они с удовольствием провели на пляжах в ЛА, Билл и Том являются членами жюри шоу «Германия ищет Суперзвезду» еще до середины мая. Планируется новый альбом.

Подпись к фото: - Совершенно особенный мир близнецов Билла и Тома Каулитцев: интервью для GALA со звездами Tokio Hotel и членами жюри DSDS.
- Мне действительно не хватает возможности кого-то любить. Билл

перевела Unze